Игорь Ложевский: «Не надо никогда забывать, кто ты на самом деле»

Игорь Ложевский

Игорь Ложевский, бывший глава Группы Дойче Банк по России и СНГ и бывший заместитель председателя глобального Дойче Банка по Восточной Европе, рассказал в интервью FinBuzz в Лондоне, каким был для него год, прошедший после ухода из банка. А также пооткровенничал про свою семью, хобби, написанную книгу и счастье.

— Игорь, расскажите, каким был для вас этот год?

— Оглядываясь на прошедший год, я могу сказать, что он был для меня напряженным, но успешным: я сумел защитить докторскую диссертацию по финансам в Лондоне, стал профессором Высшей школы экономики в Москве, издал книгу по топ-менеджменту, закрыл свою первую private equity транзакцию в Северной Америке.

— А вот с этого места поподробнее.

— Не поверите, я стал кофейным магнатом, приобретя The Second Cup Coffee Company. Это канадская компания, в Канаде у нее более 350 точек, за рубежом более 140 в 22 странах. В Великобритании уже три, а к концу года будет десять.

— Это ваш личный бизнес или есть фонд private equity, в который вы инвестируете?

— Это не структурировано в фонд, но это группа инвесторов, которые просят меня размещать деньги. Я нахожу объекты, становлюсь и сам акционером, и привлекаю людей. Сейчас мы смотрим другой проект в совсем иной сфере. Это только Великобритания, то, что называется waste-to-energy projects. Я нахожусь в завершающей стадии финансирования, мы заканчиваем due diligence, и у меня будет вторая private equity транзакция в конце года, я надеюсь. Одна, международная — в Канаде, вторая, локальная — в Великобритании.

— Я была удивлена, что в Великобритании нет раздельного сбора мусора, как, к примеру, в Германии, где собираешь четыре пакета.

— Именно поэтому здесь есть основа для бизнеса, который в Европе не летает. Здесь ограниченная территория и довольно высокий land fill tax. Наша идея и заключается в том, что мы будем предлагать везти мусор лучше к нам, за меньшую цену, чем вы возите туда. Мы будем перерабатывать мусор и отдавать, и продавать.

— Это пул инвесторов? Сколько проектов вы будете смотреть? Какую доходность вы ожидаете? И в какой валюте?

— Доходность мы ожидаем 20% плюс, поскольку мы private equity инвесторы. В Канаде — в долларах, в Лондоне — в фунтах. У меня нет прямого commitment от инвесторов. Но если есть проект на $100 млн, я набираю эти $100 млн.

— А кто эти инвесторы? Русские из вашей русской жизни? Или иностранцы?

— Мои американские партнеры, но я не пренебрегаю и российскими деньгами, я к ним отношусь с большим уважением. Их много, они ищут правильное применение, и мне приятно им помогать.

— Чем вы еще занимались?

— Этот год был достаточно напряженным для меня, но, в целом, наверно, успешным. Я побывал, например, на G20 в Турции. Как вы видите, я и так постоянно саморазвиваюсь, вот недавно защитил докторскую по финансам. Это мне нужно, чтобы держать руку на пульсе. Никто в мире сейчас не знает, как будет складываться макроситуация в дальнейшем. Но мы — инвесторы, я вкладываю и свои деньги тоже — должны понимать, что будет дальше.

Наши private equity investments не направлены на один, два, три года. Это цикл в пять-семь лет. Я планирую выход через пять лет, я отвечаю за деньги партнеров, поэтому я должен предвидеть и адаптировать организацию к тому, что будет происходить.

— Еще я знаю, что вы написали книгу по теории топ-менеджмента.

— Да, моя книга предлагает новую концепцию. Все привыкли, что топ-менеджеры — это ядро организации, они защищены слоями от внешней среды, сидят и как бы ничего не делают. Моя теория как раз математически показывает, что топ-менеджмент — это поверхностный слой организации. Он удерживает организацию как единое целое. Соответственно, возникают новые требования к топ-менеджменту — они должны уметь приспосабливаться к внешним условиям. Отсюда известные требования: топ-менеджер может меньше знать о том, что происходит внутри организации, но он должен четко представлять, что происходит снаружи, уметь адаптироваться к изменениям внешней среды функционирования.

Вот пример. Проблема Deutsche Bank — он пытался сопротивляться, противодействовать внешним изменениям вместо того, чтобы адаптироваться. Джо Аккерман планировал привести как нового главу DB Акселя Вебера, бывшего главу Бундесбанка Германии, который сейчас председатель совета директоров UBS. Но не смог, DB выбрал из своих, изнутри, и в результате мы видим через три года, что банк находится на грани краха. Это как раз следствие из моей теории, описанной в этой книге.

— Что вы думаете про сокращение 35 000 человек в Deutsche Bank?

— Основная масса — 20 с лишним тысяч – это сотрудники PostBanka, который проведет IPO. Прямые увольнения — это всего 9000. Банк до сих пор не может определиться, кто он — инвестиционный или коммерческий ритейловый банк. Но DB за последние 20 лет смог создать имидж сильного инвестбанка, и теперь они не знают, что с этим делать. Они и не отказываются от этого, но не развивают. Например, США: если ты хочешь быть глобальным банком, ты должен быть в США. Но нужно ли DB быть глобальным банком? Нужно ли ему присутствие в Америке, где он никто? Может, лучше быть чемпионом в Европе, чем быть никому не известным за пределами Нью-Йорка? У них всего $80 млрд RWA на Америку, что не выдерживает никакого сравнения с американскими банками, потому что у тех — триллионы.

— У Citi, например, ежедневный оборот в валюте — $5 трлн ежедневно.

— В связи с этим Deutsche Bank говорить, что он соревнуется с кем-то в Америке — неправильно. Он мог бы быть №1 в Европе, но упустил эту возможность, к сожалению.

— Кто все-таки сейчас номер один в Европе? Goldman Sachs?

— Все топ-места занимает GS. А вот Citi стал номером один по M&A и по IPO в Германии. Goldman Sachs, JP Morgan, Citi, Morgan Stanley — американский vibe сейчас. Morgan Stanley все еще значительный игрок, несмотря на совладельцев-китайцев. Я позитивно удивлен первыми местами Citi, JP Morgan, GS — было понятно, что он будет на ведущих позициях. А вот Deutsche Bank не смог. Неправильный выбор топ-менеджмента, не читали мою книгу.

— А вы ее на английский переведите.

— Нужно. Теоретическую часть нужно оставить ту самую, а практическую переписать.

— Какой ваш совет людям, которые переезжают сюда, в Великобританию, как им изменить свои привычки?

— То, что я наблюдал: основная масса людей не может приспособиться. Они привыкли, что там они великие и принимают великие решения, и они не могут стать просто обычными людьми, то есть их семьи адаптируются гораздо быстрее, а так — очень редко кто может.

— Приведите самый лучший пример по интеграции русских людей в западное общество.

— Все зависит от того, что понимать под интеграцией. Есть люди, которые пытаются интегрироваться так, чтобы замаскироваться, как будто они никакого отношения к России не имеют. И произношение ставят, и фамилию меняют, и даже имя. Я знаю людей в США, которые, получая американское гражданство, меняли полностью имя-фамилию, там это разрешено, но я не очень уважаю таких людей, потому что мы все же русские, мы вышли из России, мы должны уважать ее. Идеальных стран не бывает, и нет основания стыдиться того, что ты россиянин, этим надо гордиться. Я не стесняюсь русского акцента. Да, я россиянин, что здесь такого? Но да, я могу говорить по-английски, могу по-немецки…

— Какой ваш совет «понаехавшим»?

— Мой совет всегда был — учиться, учиться и учиться, но никогда не забывать, кто ты на самом деле. Не нужно стремиться быть больше иностранцем, чем сами иностранцы, но и не нужно отвергать все иностранное, говоря «я русский и ничего учить не буду», есть и такие люди.

— Кто, по вашему мнению, хорошо интегрирован в английский мир? Игорь Цуканов?

— Игорь, наверное, нормально интегрирован. Все знают, что он россиянин, но он в то же время уважаемый член общества. Неплохой пример.

— Наталья Водянова?

— Возможно, да. Она воспринимается как российский амбассадор на Западе.

— Как вы оцениваете то, что происходит в российском Deutsche Bank?

— Российский Deutsche Bank потихоньку умирает, как я понимаю. Основная масса работников очень разочарована поведением руководства.

— Вам не жалко, что умирает то, что вы много лет пестовали?

— В свое время я пытался говорить о том, что принятое направление неправильное, но было признано, что управленческая команда имеет право на осуществление своего видения, и вот оно и привело к этому. Каково Джо Аккерману смотреть, как разрушается все то, что он строил 20 лет? Меня нанимали, я сделал свою работу, мне заплатили. В нашем циничном мире это так, к сожалению. Ты свободен, парень! Если они захотят еще раз развивать — пусть звонят. Не звонят — значит, им все нравится, все их устраивает. В свое время мне как раз, так и сказали: «Не понимаем почему, но когда у нас в России проблемы — мы звоним тебе». Значит, у них нет проблем, раз не звонят.

— Ваш совет профессионалам в финансовой индустрии? Детям или друзьям ваших детей.

— Младшему ребенку [Наталья Ложевская, сейлз в Investec — FinBuzz] советую оставаться в индустрии на sell side. Старшему [Максим Ложевский, соруководитель департамента торговых операций в России и СНГ Дойче банка — FinBuzz] — что пора уже уходить на buy side.

— Private equity?

— Да. Но он сам взрослый, сам все знает.

— Вам помогает?

— Пока нет. Даже не звонит. Хочет держаться подальше от папы. Чтобы никто его с папой не ассоциировал.

— Есть у вас какая-то семейная финансовая структура?

— Нет, пока нет. Надеемся, что мы еще молодые, что еще рано завещать детям все. Я еще планирую лет десять активно поработать.

— Не завещание, а траст, фонд, управляющая компания?

— Траст у нас есть, им Макс как раз и занимается.

— К слову о трастах. Общаетесь ли вы со Стивеном Дженнингсом?

— Нет. Я в российской тусовке не общаюсь ни с кем. Меня Deutsche Bank нанял из Вашингтона, я не знал никого. Я знал руководство правительства России, госкомпании, но это за счет того, что я работал во Всемирном банке, а частный сектор в России — нет, не знал.

— Кто ваши друзья?

— Многолетний друг — Сергей Генералов, мы знакомы с середины 90-х годов. Он в Москве живет. Но у него инвестиции по всему миру. Общего бизнеса у нас не было никогда, но я испытываю к нему глубокое уважение. Люблю его по-человечески. Знакомых много — огромное количество, но назвать кого-то близким другом — нет…сложно. Для того чтобы дружить, надо как-то постоянно общаться, а не получается. У жены много друзей в Лондоне. А у меня все время командировки…

— Кто ваш ментор? Бизнесмен, который вас вдохновляет?

— В России? У меня были менторы. Андреем Леонидовичем Костиным восхищаюсь. 15 лет назад у него была мечта, он говорил «хочу, чтобы знак “ВТБ” был на каждом углу», и он действительно этого добился. Величайший талант, энергия…

— А глобально?

Я ко многим отношусь с уважением. К Акселю Веберу, к Джо Аккерману — с огромным уважением, к Бену Бернанке.

— В конце прошлого года в Лондоне была его лекция, мы не смогли попасть: 500 билетов разлетелись вмиг…

— Американцам повезло. Американская экономика вышла из того, что было, благодаря ему. Мир стоял на пороге великих финансовых потрясений, а так никто ничего и не заметил. Рестораны как были открыты в Нью-Йорке, Лондоне, Москве — так и оставались. А все кричали «Великая депрессия! Великая депрессия!»

— А вы, кстати, какую кухню предпочитаете?

— Я не большой любитель ресторанов, я люблю, как меня моя жена кормит, но поскольку мы с ней все время путешествуем, то кормит она меня, с моей точки зрения, редко…

— Ваш любимый город?

— Любимый город — Омск, в котором я родился. А для жизни — Нью-Йорк.

— Не Лондон?

— Для жены — Лондон. Для меня — Нью-Йорк. Лондон я уважаю, но не люблю. Для меня он чужой, холодный, формальный. Очень удобный, но формальный. А Нью-Йорк — это как Россия, такой же бардак, только гораздо больше позитивной энергии.

— А какой район?

— Я люблю Манхэттен. Мне в моем не очень молодом возрасте нравится район Центрального парка, детям — Сохо и Трайбека. Вот про позитивную энергию Нью-Йорка: ты встречаешь человека, и он не спрашивает кто ты — русский, поляк, еврей, араб, он спрашивает «а что ты думаешь?», то есть, «что ты можешь предложить?» И вы обсуждаете, что вы можете сделать вместе — и вот это самое лучшее, что может быть.

— А вам не кажется, что американцы слишком заточены под бизнес?

— Может быть, я сам такой человек, честно говоря… Если вы поживете в Америке лет десять и больше, то поймете, что несмотря на то, что там очень сложное общество, люди в целом прямые и простые. Многие говорят, что американцы very naive, а мне это как раз очень нравится. У них есть простые критерии, которыми они оценивают жизнь, и они не говорят «он хороший, но…», «он плохой, но…»

— Все просто?

— Да, и мне это нравится. Я хочу верить в добро, во что-то светлое. Чем старше ты становишься, тем больше опять хочешь вернуться к базовым ценностям. А не рассуждать, как это вот может быть. Очень многие европейцы не могут понять американской культуры. Мой личный опыт говорит, что есть правило, и оно работает. Когда ты приезжаешь в Америку, то первые пять-шесть лет ты живешь хуже, чем ты бы жил там, откуда уехал. Следующие шесть-десять лет, так, как ты бы жил, если бы не уехал. А через десять лет ты живешь намного лучше, и тем людям, которые остались, тебя уже никогда не догнать.

— Любимая книга?

— Любимая книга — это на всю жизнь, а мы растем, развиваемся. В каждый период у нас своя любимая книга. По бизнесу сейчас — моя книга «Топ-менеджмент», которая и мне, и всем остальным помогает развиваться. Когда мне было 18-19 лет, любимая книга была «Анжелика и король».

— Это же женская?

— Мне нравилась. Я прочитал всю серию. Да, не только девочки, мальчики тоже это любят. А когда был совсем молодым, это были «Три мушкетера». По бизнесу еще хорошая книга — Питер Друкер, «Теория менеджмента».

— А биографии читаете?

— Вот Макиавелли рекомендовал выбрать себе героя из прошлого и ему следовать, у меня никогда не было такого стремления. Я наблюдал многих топ-менеджеров в западном мире, и многие брали себе великих в пример — Наполеона, Александра Великого — пытались так же себя вести. Мне было так смешно на это смотреть, как будто никто, кроме них, не читал «Государя». Удивительно, как пытаются до сих пор так называемые менеджер-консалтеры учить так называемых топ-менеджеров на базе Макиавелли. Это просто отвратительно — книга была написана в XV веке, сейчас XXI, и люди пытаются наложить принципы XV века на XXI. А главное — те, кому это преподавали, воспринимают это как истину в последней инстанции, начинают так себя вести и не понимают, как это выглядит. А ты смотришь со стороны и думаешь «парень, что ты делаешь?», а они считают что обладают каким-то уникальным знанием, которое их от других людей отгораживает.

— Хобби?

— Я люблю плавать. А еще мы с женой любим много ходить. Осенью, сразу же после окончания годового собрания Всемирного банка и Международного валютного фонда, мы остались в Перу, взяли две недели отпуска и шли тайными тропами инков. Там на Мачу-Пикчу можно попасть обычным поездом, но мы шли четыре дня тропами, спали в палатке, в спальных мешках. Перешли через два перевала, один — 4 320, второй — 4 650 метров, очень тяжело дышать на этой высоте. У нас было три дня акклиматизации, а потом мы пошли, и вот после высоты где-то в 3 900 метров уже становится действительно очень тяжело, был период, когда мы думали чуть ли не «сойти со сцены», но потом жена сказала «Нет! Мы должны!», и мы прошли, хотя ей было гораздо тяжелее, чем мне, но она тоже смогла… Мы не альпинисты, которые лазают по стенам, но мы любим ходить. Просто нам нравятся такие вещи.

— А искусство?

— Жена увлечена, она и меня пытается привлечь…

— Собирает что-то?

— Потихоньку начинает. А мне нравится советский спорт. Пусть считают меня устаревшим, несовременным, говорят, что это никого не интересует, а мне нравится. Мне нравятся художественные гимнастки, пловцы на картинах, 30-50-е годы… У нас в Нью-Йорке огромная картина на тему художественной гимнастики, 1957 год. Спасибо большое Алексею Ананьеву, что он предоставил мне возможность приобрести картину 1953 года — на ней спортзал просто в точности как тот, в котором моя жена тренировалась. Она у меня мастер спорта по художественной гимнастике, была в свое время членом сборной России…

— Какая у вас жена!

— Да моя жена — супер!

— А где вы познакомились?

— В институте, вместе учились, в одной группе. Омская школа художественной гимнастики всегда была очень сильной, Лена была в группе тренера Веры Ефремовны Штельбаум, которая тренировала именитых российских гимнасток Ирину Чащину, Светлану Канаеву…Надо мне еще пловцов приобрести 30-50-х годов, и в нашей жизни все будет ок!

_AL_3215 _AL_3225

Фото: Сергей Валмон